Империя свободы. История ранней республики, 1789-1815 - Gordon S. Wood

В бурные десятилетия после революции расцвели различные милленаристские верования, как научные, так и популярные. Буквально миллениализмом называлась доктрина, которой придерживались некоторые христиане на основании Откровения 20:4-6. Традиционная вера в тысячелетие обычно предполагала, что пришествие Христа будет предшествовать установлению нового Царства Божьего. Буквальное пришествие Христа должно было быть предвозвещено знамениями и бедами, кульминацией которых станет ужасный пожар, в котором все будет уничтожено. Затем Христос будет править верующими в Новом Иерусалиме в течение тысячи лет до последнего Судного дня. Те, кто придерживался подобных домилленаристских взглядов, обычно считали мир настолько испорченным и злым, что только внезапное и катастрофическое вмешательство Христа могло бы создать его заново.

Вышедшая из сердца пуританства XVII века, эта пессимистическая эсхатологическая традиция была существенно изменена в Америке великим теологом XVIII века Джонатаном Эдвардсом. По замыслу Эдвардса, тысячелетие наступит внутри истории, то есть пришествие Христа будет следовать за тысячей лет, которые составят последний век существования человека на земле, а не предшествовать ей. Эта тысяча лет будет временем радости и благополучия в подготовке к окончательному пришествию Христа. В годы после революции ряд видных американских священнослужителей, включая внука Эдвардса Тимоти Дуайта, президента Йельского университета, а также Джозефа Беллами и Сэмюэля Хопкинса, пропагандировали тысячелетние взгляды Эдвардса, которые помогли оправдать и объяснить великие социальные перемены того периода. Трактат Хопкинса "О тысячелетии", опубликованный в 1793 году, стал настольной книгой для целого поколения американских богословов.95

Хотя некоторые фундаменталистские секты отвергли это новое эдвардсианское толкование тысячелетия и продолжали придерживаться более древнего апокалиптического взгляда, большинство ведущих американских церквей представляли себе катаклизмическое Второе пришествие Христа следующим, а не предшествующим тысячелетию славы и блаженства.96 Такая оптимистическая вера адвентистов казалась гораздо более подходящей для улучшающегося прогрессивного общества, переживающего исторические преобразования.

К 1810 году события предыдущих пятидесяти лет, особенно после 1789 года, убедили евангелического служителя Джедидию Морса в том, что "Бог в своем провидении готовил и готовит мир к какой-то грандиозной революции, к какому-то удивительному проявлению своей суверенной и всемогущей власти". Взяв за основу пророчество Даниила (12:4): "Многие будут бегать туда-сюда, и знания будут возрастать" - текст, который использовали и другие служители, - Морс продолжил описывать типичные признаки наступающего тысячелетия. Миссионеры распространяли знания и христианство во все уголки мира, даже в глубь Африки, а крах папства и доктрины Магомета, казалось, был "уже близок, даже у дверей". Люди, говорил Морс, узнают о начале тысячелетия по исчезновению множества языков, обращению и возвращению рассеянных евреев на Святую землю. Понимая, что Евангелие в настоящее время распространяется повсюду и в конце концов достигнет "каждой твари под небом", Морс мог только заключить, что пророчество о грядущем тысячелетии "сейчас исполняется на наших глазах".97

Но федералист Морс был необычен в своих пророчествах; действительно, в те годы едва ли можно было найти священнослужителя, особенно в Новой Англии, который бы не читал знамения времени и не предсказывал, что происходит нечто судьбоносное. Баптист и республиканец Элиас Смит считал, что борьба за свободу и права личности во всем мире отличает нынешний век от всех предыдущих в истории. Правление королей и священников уходит в прошлое, и примером тому служит республиканское правительство Соединенных Штатов. В проповеди, прочитанной сразу после второй инаугурации Джефферсона на пост президента в 1805 году, Смит предположил, что переизбрание Джефферсона предвещает наступление тысячелетия. Он считал, что "Томас Джефферсон - это ангел, который излил свой пузырек на реку Евфрат, чтобы подготовить путь царям востока". Люди всего мира узнают, когда на них придет любимое правительство Христа . Это будет правительство Америки: оно будет состоять из "свободы, равенства, единства и мира".98

Другие священнослужители также считали, что приближающийся век совершенства начинается в Америке. Странствующий методист Лоренцо Доу был убежден, что подобно тому, как в Америке наступает "рассвет свободы", так и тысячелетие начнется в Соединенных Штатах. "Америка лежала неоткрытой несколько тысяч лет, - говорил Доу, - как бы прибереженная для эпохи, когда здравый смысл начнет пробуждать ее долгую дремоту". Мудрость и доброта Создателя словно ждали "НОВОГО МИРА", ... нового театра для демонстрации новых вещей".99

Поскольку Соединенные Штаты сами вели человечество к последней тысяче лет земного блаженства, тысячелетние надежды неизбежно фокусировались на современных событиях, происходящих в Америке, как на признаках приближающегося века совершенства - совершенства, которое будет достигнуто, как говорили некоторые, "не чудесами, а средствами", более того, "ЧЕЛОВЕЧЕСКИМИ ЭКСПЕРИЯМИ".100 Хотя последовательный кальвинизм Сэмюэля Хопкинса не позволял грешнику надеяться на собственное спасение, тем не менее его "Трактат о тысячелетии" предлагал радужный взгляд на будущее. Сделав акцент на обычном духовном воскресении, которое произойдет в начале тысячелетия, Хопкинс вскоре перешел к той части своей книги, которая, должно быть, особенно понравилась многим читателям, - к описанию конкретных земных благ, которых люди могут ожидать в течение тысячелетия. Тысяча лет, предшествующих Апокалипсису, писал он, "будет временем великого наслаждения и всеобщей радости". Члены семьи будут любить друг друга, судебные тяжбы исчезнут, невоздержанность и расточительность уменьшатся, а хорошее здоровье будет у всех. Мужчины научатся вести хозяйство более эффективно и бесперебойно. Ремесленники будут совершенствовать свое мастерство в "механических искусствах", в результате чего "необходимые и удобные предметы жизни, такие как вся утварь, одежда, здания и т. д., будут формироваться и изготавливаться лучшим образом и с гораздо меньшими затратами труда, чем сейчас". Люди, утверждал Хопкинс, научатся рубить камни, прокладывать дороги и строить дома новыми трудосберегающими способами. Они изобретут машины для выравнивания гор и поднятия долин. Тысячелетие, заключил он, принесет "полноту и изобилие всех жизненно необходимых вещей и удобств , чтобы сделать всех гораздо более легкими и удобными в их земных обстоятельствах и удовольствиях, чем когда-либо прежде". Хопкинс признал, что делать все эти предсказания было непросто, но он надеется, что не наделал слишком много ошибок. Кроме того, по его словам, он, вероятно, проявляет осторожность. Подчеркивая, что все будет даже лучше, чем он предсказывал, Хопкинс гарантировал, что его послание тысячелетию будет популярным.101

Это новое постмиллениальное мышление представляло собой одновременно рационализацию откровения и христианизацию просвещенной веры в светский прогресс. Предсказания Хопкинса о новом мире "всеобщего мира, любви и всеобщей сердечной дружбы" мало чем отличались от тех надежд на будущее, которые питали Джефферсон и другие светские радикалы. Это постмиллениальное мышление было оптимистичным и даже временами материалистичным; оно обещало не внезапное божественное разрушение испорченного мира, а поэтапное продвижение человека к совершенству в этом мире. Каждое движение на запад по континенту и каждое продвижение в материальном прогрессе - даже новые изобретения и строительство каналов - интерпретировалось в терминах тысячелетия. Такие тысячелетние